Жертвы для искусства

Этот небольшой рассказ позволит читателю окунуться в мир богемы, полный удивительных разоблачений, где оказывается, что зрители не могут увидеть плачевной изнанки той несказанной красоты, которую являет им балет. И для того, чтобы поддерживать явление человечеству великолепия классического танца, нужны некие простые, но действенные средства, например, пояс и наколенники из верблюжьей шерсти.

Три прекрасные дамы пили кофе за столиком летнего кафе в парке и весело щебетали. Скорее всего, разговор шёл о том, как же хороша, чёрт возьми, эта жизнь. Наверняка многим посетителям хотелось очутиться поближе, чтобы если не познакомиться с ними, то хотя бы немножко подслушать. Перед каждой из них скучали на тарелках остатки пирожного.

Пока для всех присутствующих эти дамы - прекрасные незнакомки, мы будем называть их согласно гастрономическим предпочтениям: девушка с тяжёлым рыжим пучком на макушке, скрученным как бы небрежно, будет мадемуазель Безе, маленькая и хрупкая, а потому кажущаяся слегка угловатым подростком, — мадемуазель Птифур, а сидящая напротив ослепительно красивая дама, которая явно постарше, — мадам Круассан. В отличие от остальных посетителей, нам известен весь их разговор — от начала и до конца. И содержание его не вполне свойственно внешнему виду трёх очаровательных граций, потому что любая новая тема на протяжении уже полутора часов возвращается к проблеме болячек.

- Ещё один лишний килограмм... - протянула мадемуазель Птифур. - Ну и пусть. Пусть выгоняют.

- Кто ж тебя выгонит, - сочувственно заметила её подружка. - Но гонять будут жёстко, не посмотрят ни на лечение ревматоидного артрита, ни на его последствия.

- Выгонят как миленькую при малейшем несоответствии. - возразила мадам Круассан. - Помните, сколько вас было в самом начале? Много? Не помните. А я помню, как четыреста восемьдесят два раза играла одно и то же. Скольких из вас в училище приняли? Правильно, двадцать пять. Сколько осталось к последнему курсу? Семнадцать? И что, это мало? Танцуют Джульетту в нашем театре только двое. Остальные что — не хотят? Учтите, выпуск бывает ежегодно. Теперь посчитайте желающих. Так что прекращай поедать пирожные. Тем более сейчас, когда нельзя репетировать. Сколько набрала уже?

- Должна весить сорок. Сколько сейчас — не знаю. Вчера было сорок два. - приуныла мадемуазель Птифур. - Артрит коленного сустава и стопы есть у всех. Почему не разрешают заниматься-то?

- Потому что пока, слышишь — пока! — это только воспалительный процесс. Следом идёт артроз — разрушение сустава. Вернее, хрящей. Тогда боль уже станет невыносимой, и Джульетту танцевать ты не сможешь вообще. Наколенники из верблюжьей шерсти носишь?

- А как же. Вот удивительно, что мне поначалу совсем не понравилась эта постановка, ничего не получалось, репетиции были каторгой, Просто я не понимала, как всё это делается. Иногда даже думала — не приболеть ли. Вот и прилетело, когда дело, кажется, наладилось... Смотрели, как это танцевала Уланова?

- Ну, сравнила. То ж Лавровский, а не Макмиллан поставил. — мадемуазель Безе вздохнула. - Я тоже больше как актриса драмтеатра там работаю, а не как балерина.

- Современные постановки все такие, смиритесь. — заметила мадам, собирая на тарелке орешки, оставшиеся от круассана. — Мне можно! - заметив завистливые взгляды, засмеялась она. — Мне на рояле пуанты не нужны. Хотя, остеохондроз позвоночника тоже стал огромным подарочком мне от вашего балета. А из тебя, кстати, уже совсем неплохо получается Кормилица, не горюй. Партия эта такая — с характером. Ты молодец. Только больше так не травмируйся.

- Сама не хочу, — улыбнулась мадемуазель Безе. — Спасибо, постараюсь, конечно. И да, наколенники из верблюжьей шерсти ношу, чтобы не переспрашивали! — Девушки дружно хохотнули. — Хотя, мне бы более пригодились из верблюжьей шерсти носки, поскольку стопа пострадала. Но какие могут быть носки летом. В кроссовки, разве, спрятать. Так от жары кровь в венах свернётся или как минимум кожа слезет.

- А она у тебя ещё не слезла? О как. Все нормальные балерины регулярно проводят лечение артрита, симптомы у всех одинаковы, поскольку и условия одинаковы, в которых вы его зарабатываете. Кожи тоже на балериньих стопах не наблюдается, сплошь ссадины, кривые пальцы и лишние шишки. А у тебя, значит, нет подагры на пальцах, и вены ничуть не похожи на карту реки Амазонки? Полно врать-то. Я же вижу, как ты работаешь.

- Не надо о грустном... — попросила мадемуазель Безе. - Лучше о смешном.

- Помните, ко мне на работу приходил однажды мужчина, который все три часа занятия сидел около рояля и смотрел на вас, боясь пошевелиться?

- Это был ваш мужчина? Ого! А мы подумали, что родитель чей-то.

- Просто знакомый. Остеохондроз поясничного отдела позвоночника лечил, в физиокабинете познакомились. Очень хотел посмотреть на настоящих балерин вблизи. Пришлось пригласить. Знаете, какие у него остались впечатления?

- Могу себе представить!

- Да и я тоже могу.

- Он сказал, что пашут девчонки нереально тяжело, уже через час в зале благоухало лошадиной мочой и потными треугольниками.

- Как?!

Девушки захохотали:

- И вы не заступились за нас?

- Какая галантность!

- Ну, против правды, как он выражается, не попрёшь, — смеялась и мадам Круассан. — Амбре точно есть. Просто мы привыкли. А относительно галантности скажу следующее: у меня отношение сложилось, и оно прямо противоположно общественному. Ваши балетные мальчики по большей части наполовину девочки. А тут — никакой богемности, это был настоящий мужчина — охотник, рыболов, драчун, бабник и пьяница...

Закончить рассказ ей не дали, попросили возможности прохохотаться.

- Да, совсем мы пропащие... Мы не жнём и не шьём, борщ не варим...

- Вот как раз сварите, если потребуется. Жертвы вами принесены такие, что теперь всё по плечу, и ничто слишком трудным не покажется. С мужчинами иначе. Вот такой пример. Из ряда исключений. Знаете пианиста Андрея Гаврилова?

Девушки переглянулись.

- Странный вопрос. Конечно, не знаете. Вам и балеты новые посмотреть некогда, книг не читаете, с интеллектом — беда. Главное — прыгнуть выше и длиннее, стопу вывернуть круче, фуэте прокрутить чище. Отсюда и современные постановки, а вы как думали. Кругозора нет, объёма... А, вернёмся к Гаврилову. С пианистами ничуть не лучше дела. Всё та же богема. Художники — те получше. Хоть гвозди забивать умеют. Но вот изучала биографии пианистов (у нас тоже квалификационные нормативы, да). И нашла старое-престарое его интервью журналу «Музыкальная жизнь». Из семидесятых годов ещё. Оказывается, он — тогда ещё совсем юный был, только что взял первую премию конкурса Чайковского — сам построил дом под Москвой, чтобы своими репетициями не портить жизнь соседям по многоэтажке. Он всё делал своими руками, представляете?! Не только кирпичи выкладывал, но даже сварку! Даже сварку освоил! Пианистов много. Но после того, как я это прочитала, для меня на всю оставшуюся жизнь самый большой авторитет — Андрей Гаврилов. Но таких наверняка больше в мире искусства нет. Ну, или почти нет. И мой совет, девочки. Ищите настоящих мужчин. Пусть даже говорящих вот такую нелицеприятную правду. Кстати. Именно от того, кто вами тогда любовался, несмотря на амбре, я узнала про верблюжью шерсть.

- Даже так?! Так, значит. поэтому теперь практически у всех в коллективе есть такие наколенники, и даже эластичный пояс из верблюжьей шерсти почти все приобрели! - удивилась мадемуазель Птифур.

- Ну, что ж, тогда передайте ему спасибо. Согревает и тепло держит, действительно. - добавила мадемуазель Безе.

- При случае, если он состоится, конечно, обязательно передам. Давно не виделись. Он это всё на охоту и рыбалку надевает, - пояснила мадам Круассан. - И все его друзья, как оказалось, тоже.

Распрощались дамы, уже находясь в задумчивости. Девушки пытались рассмотреть окрестности на ожидающем их балетном пути, а пианистка погрузилась в воспоминания, такие же согревающие, как шерстяной пояс для больного позвоночника.